Пасхальный дождь

Ушла бабушка на Благовещение. А через год, на Пасху, Ксеня пришла на её могилку. Говорили, на Пасху мёртвых тревожить не надо, будет для этого Радуница, да и потом – любые другие дни. Но для Ксени именно Пасха была – бабушкина.

С детства ходила она вместе с бабушкой на Пасхальную службу. Мама уставала – всю неделю в уборке, стирке – и ложилась рано спать. А они с бабушкой красили заранее яички, сами пекли куличи по старинному рецепту, ходили потом их святить. И пахло в доме под вечер сладким и святым – пасхальным хлебом, чистотой, свежим воздухом из приоткрытых форточек, набухшими почками на берёзах.

К вечеру дом затихал, всё успокаивалось, и – даже таинственней, чем перед Новым годом, – разливалась за окнами хрустальная тишина. Они выходили из дому тихо, радостно, маленькие морщинки-солнышки, лучами собирались у бабушкиных  глаз.

Храм стоял над рекой, за деревьями старой Набережной. Мечтательно горели фонари, неслышно, точно им не нужны были слова, прогуливались по аллеям влюблённые, и даже тени от проезжающих автомобилей казались сказочными – похожими то на синих китов, то на лёгкие дождевые тучки. Чем ближе подходили они к сору, тем слышнее раздавался колокольный звон. И казалось, город ширится, раздаётся, преображается, купаясь, будто в ливне, в его могучих звуках.

Длинная служба не утомляла: слишком много было радостного и интересного в мире. Ксеня никогда и нигде не видела потом таких счастливых и кротких лиц. Каждый голос, шёпот, каждая тень и складка одежды лучилась добром. А глаза! Какие глаза были у старушек, если Ксене удавалось поймать на себе их взгляды.

Но глаза бабушки были самыми… Как бы это сказать? Детская Ксенина душа не видела разницы: очи на иконных ликах – и эти, родные… Сейчас, когда бабушка стала частью того мира, которому принадлежала раньше только наполовину, оставаясь на земле хотя бы телесно, такое воспоминание не казалось странным.

И вот, уже в самом конце, после Крестного хода, начиналось ликующее, вечное – то, ради чего всё и было, в этом дне, и во всех днях, и на целой земле:

— Христос Воскресе! – возглашал священник.

— Воистину Воскресе! – радостно отзывалось ему.

— Христос Воскресе!

— Воистину Воскресе!

— Христос Воскресе!

— Воистину Воскресе!

Бабушка целовала Ксеню, троекратно, и девочка чувствовала слёзы на её щеках. И звёзды весеннего неба, когда Ксеня смотрела в бабушкино лицо, тоже почему-то начинали плавиться…

И вот настала вторая Пасха без неё. Вернее, как без неё? Конечно, с нею. И даже больше, чем прежде. Ксеня опустилась на колени перед низким могильным холмиком, робко поросшим первыми всходами травы. Здесь, на шести единственных в мире метрах земли, можно было думать о самом важном и не лгать себе даже по мелочам.

Сюда приходила Ксеня  в минуты боли и сомнений, здесь легко и радостно плакалось – как в детстве на бабушкином плече. Так и на этот раз: от мыслей о том, что не будет больше запаха её волос, мягкой нежности жалеющих ладоней, невероятных  глаз в морщинках-солнышках, на глаза навернулись слёзы.

— Где ты? – тихо спросила Ксеня, запрокидывая голову в небо. – Где ты?

Всё дышало покоем в чистом небе. Легонько отталкиваясь от горизонта, плыли неслышные белые облака. Солнце спряталось за ними, и только длинный пронзительный луч тянулся к земле, будто кто-то протягивал руку всем страждущим, всем сомневающимся. «Вот она, небесная лестница! И, если не оступлюсь, я когда-нибудь к тебе приду», — подумала Ксеня.

Она замерла. Постаралась не думать, не чувствовать маленьких человеческих скорбей, всем сердцем отдаться птичьему щебету, солнечному свету, ласке тёплого ветра. Так, в молчании, провела она полчаса, или больше. Словно молчаливая молитва совершалась в ней. И вдруг, поднявшись с колен, озарившись лицом, что-то радостное осознав или вспомнив, Ксеня всею душой воскликнула:

— Христос Воскрес!

И в ту же секунду хлынул дождь. Резкий, внезапный, неостановимый.

— Да, да, да! Христос Воскрес! Христос – Воскрес! – радостно засмеялась Ксеня.

Глаза её сияли, сияло всё лицо, сияли и блестели поднятые кверху руки! Дождь кипел и звенел, вздымая столбики пыли на спёкшейся под первым весенним солнцем земле. Всё ликовало ему в ответ. И стоя на земле, Ксеня видела небо. Территории смерти больше не существовало. Пасхальный дождь разрушил эту хрупкую границу. Была только жизнь. Вечная Жизнь.

Автор — Дубровина Мария.