Когда на улице шел большой дождь

Какой большой дождь! Не видно ни зги, как будто это не люди, а призраки движутся в просветах домов. Дождь хлещет людей по щекам, напоминая, что у них есть тела, дождь разводит мосты, отменяет свидания, переносит события на завтра.

Можно замереть в аквариуме собственной комнаты и ничего не делать в этом городе, страдающем от дождевой аритмии: всё потом, потом, а сейчас только свет и блеск, музыка и трепет.

Но мне неспокойно. Я хочу к тебе. Моя любовь велика, как этот неуклюжий большой дождь. Мне хочется прижаться к твоему плечу и пережить дождевое счастье вместе. Я забываю об условностях и тут же расплачиваюсь за свою рассеянность. Без зонта и плаща я быстро промерзаю до костей и чувствую, как они ноют и сохнут, как перекатывается по ним голубоватый бисер нежности к тебе.

Автобус похож на подлодку с проржавевшими иллюминаторами и люками. Он мокрый даже внутри. У женщин, раскачивающихся в такт его полёту, волосы вьются от влаги. Большой дождь застал их врасплох, как они были, и высветил красоту прекрасных, некрасивость дурных.

Интересно, а какая сейчас я? Вглядываюсь в череду отражений на мокром стекле. На меня испуганно смотрят огромные серо-зелёные глаза. В них паника и восторг – всё вместе. Словно они ошарашены дождём, словно он готов их настигнуть. Я не разбираюсь в женской красоте, особенно —  в своей. Мне трудно, понять, красива ли я, красива ли – для тебя? Но иногда ты смотришь так нежно, что эти вопросы лишни. Ты накручиваешь на палец мои вечно выбивающиеся из причёски пряди. И тогда ты напоминаешь мне папу…

Ну вот, мне пора выходить. Большой дождь ещё раз с головы до ног окатывает меня холодом. Это ничего! Ещё несколько минут, ещё короткий полёт в обшарпанной кабинке лифта, ещё звонок в красную кнопочку на двери твоего жилища, и этот запах котов на лестнице. А после – ты…

Я погружаю озябшие руки в тепло карманов. Что это? Пальцы сжимают ключ. Вот это удача – ты оставил мне его, чтобы я приходила чаще. «Ключи — Марии, как у Есенина», — сказал ты, улыбаясь.

Сейчас я сделаю тебе сюрприз. Ты, конечно, не ждёшь меня в такой большой дождь. И, может быть, даже спишь. А я заварю нам чай, и будет тепло на маленькой жёлтой кухне.

Вхожу в подъезд. Там темно. Чтобы успокоить сердце, я медленно поднимаюсь по лестнице. Каждый шаг – ступень к тебе, моё счастье. На лестничной площадке не пахнет котами, пахнет чем-то другим, тревожно-волнующим.

Я тихонько открываю дверь. В комнатах тихо, свет нигде не горит. На коврике у двери стоят чёрные, на высоком каблучке, женские полуботинки. Мне становится трудно дышать, я понимаю, что это не мать и не сестра пришла к тебе. Ботинки стоят рядом, устремляясь влажными носами вперёд, как два огромных, грузных корабля. Выпорхнувшая из них ножка не кажется маленькой, у неё высокий подъём.

И я начинаю ненавидеть эту крупную, уверенную в себе ногу. Ногу твоей хозяйки! Я мгновенно представляю, как ты встретил её, эту женщину, как помог ей скинуть ботинки, снять плащ. А вот и её зонт, раскрытый в углу яростным, страстным цветком… Может, ты даже взял её на руки, как когда-то — меня.

Вот сейчас, в следующую секунду она выйдет из кухни… нет, хуже — из ванной. Хуже… я увижу в спальне… Сердце колотится. Я прислоняюсь спиной к двери и чувствую её холод, чувствую твой холод, весь вязкий морок твоей квартиры, в которой я вдруг оказываюсь чужой.

Что мне делать? Уйти? Боже мой! Как стыдно и как теперь жить… без тебя?

— Девушка, вам плохо?

Надо мной тревожное лицо пожилой незнакомки в белом халате.

— Это нашатырь. Вдохните! Так… так… вот так!

— Маша! Родная, что с тобой? – Ты радостно протягиваешь ко мне руки. Ты бледен, как призрак. И в ту же секунду я забываю о пережитой боли.

— Я в порядке… А ты? Что – с тобой?

— У него грипп, моя милая. Я бы вам не советовала здесь оставаться. Температура под сорок. Да и вы не лучше выглядите. – Деловитая незнакомка надевает ботиночки, аккуратно застёгивает их на молнию, набрасывает плащ, с шумом складывает цветок зонта. – Через неделю, не раньше, может быть, выпишем. А пока лечитесь. И попросите девушку за лекарствами сходить.

Она уходит, а мы стоим в прихожей и смотрим друг на друга.

— Она что, врач? – не веря счастью, спрашиваю я.

— Врач. Что здесь такого?

— Правда?

— Конечно, правда!

— И у тебя температура под сорок?

— Ну, почти.

— Как здорово! – я бросаюсь тебе на шею.

— Что-о-о?!

— Это же так здорово! Я буду тебя лечить, буду тебя любить, буду тебя кормить – всегда, всегда!..

Ты обнимаешь меня, отворачиваешься, пряча губы. Ты боишься меня заразить, но я безрассудно нахожу их и целую, целую, целую… Мы стоим в прихожей, дрожим и целуемся. Нас лихорадит. А за окнами напропалую льёт дождь, большой дождь.

Автор — Дубровина Мария.