Домовой и день дождя

(Окончание рассказа о Домовом. Прочитать Начало, Продолжение 1 и Продолжение 2)

Эта осень была сырой и слякотной. После жаркого лета дожди были в радость, но когда они принялись лить каждый день, жители деревни приуныли и заскучали. Но Домовой ничего этого не видел. На даче Крутого, прятавшейся за высоким забором, ему было не до них. Было полно работы.

Осень, видно, решила отпраздновать день дождя и особенно на него расщедрилась. Вода потоком лилась на крышу и стекала по водосточным трубам, которые часто засорялись. В обязанности Домового входило регулярно прочищать их от попадающих с дождем и ветром листьев.

Если он не успевал это делать, Шестерка начинал кричать грубым голосом, поминая всех его родственников и брызгая слюнями от злости. Дом был огромным. Таких Домовой никогда раньше не видел. Огромной была и крыша, а труб – так и не сосчитать.

Неподалеку от дома стояла баня, а так как Банник запил и вторую неделю не выходил на работу, Домовому приходилось отдуваться за него. Это называлось: «работать по смежной специальности».

Сегодня Шестерка с утра был особенно зол, суетился, носясь по двору и по дому, и наконец затопив баню, приказал Домовому за ней приглядывать. Был день дождя и сырости, но вечером Шестерка ждал хозяина с большой компанией, и нужно было все приготовить к его приезду.

Крутой не признавал в бане никаких новшеств, она была построена по-старинному, только размером — с хороший дом. Наверху, на втором этаже, стоял огромный бильярдный стол, покрытый зеленой материей. На нем кот Василий устроил свою спальню, где и отлеживался сегодня, потому что в день дождя у него всегда болели старые косточки. Василий на новом месте приживался с трудом, ему нездоровилось, и Домовой только вздыхал, глядя на него.

Печка в бане страшно дымила. Домовой замучился, налаживая печную тягу. Видно, сегодня, в честь дня дождя, ее не было вовсе. Шестерка злился и ругался. Домовому пришлось порядком попотеть, пока дым из трубы не стал свободно выходить наружу, и печь весело загудела. Он сильно устал и хотел немного передохнуть и покормить Василия, но Шестерка позвал его в дом. Там было что-то со светом. Лампочки мигали, то загорались сверкающей белизной, то почти гасли.

Шестерка, стоя на стремянке, возился в распределительной коробке, откуда торчали голубые, желто-зеленые, коричневые проводки. Увидев Домового, он выругал его нехорошими словами и заорал, что выгонит бездельников. Но зря он так поступил, ведь Домовой не должен был отвечать ни за электроснабжение, ни за этот день дождя и сплошную невезуху. Домовой был терпелив, но тут он вдруг обиделся и так посмотрел на Шестерку, что тот, сам не поняв, что делает, взялся одной рукой за желто-зеленый, а другой – за коричневый провод…

Посыпались искры, что-то хлопнуло, вспыхнуло, запахло горелой резиной, свет везде погас; отключились видеокамеры наружного наблюдения; а Шестерка свалился со стремянки и остался лежать без движения. Из распределительной коробки повалил дым.

В это время с улицы раздался звук автомобильной сирены. Это подъехал Крутой, и так как ворота никто не открыл, начал сигналить, что было мочи. Домовой испугался и побежал к выходу из дома. В коридоре было совсем темно, только вспыхивали датчики движения. Когда он был уже почти у дверей, сработала пожарная сигнализация: завыла сирена, и приятный женский голос стал призывать всех покинуть помещение.

Домовой выбежал из этого так и не ставшего ему своим огромного дома и помчался за Василием. К этому времени день дождя уже кончился, наступил вечер. Кот Василий стоял у входа в баню, держа в лапах узелок, в который были уложены все их пожитки. Они молча взглянули друг на друга направились к дыре в заборе, про которую, кроме них и Егора, никто не знал.

Эту дыру Жорж-Егор называл порталом. Портал вел прямиком в другое измерение. За ним начиналась чудесная страна, в которой все и всегда были здоровы и молоды. Домового и кота Василия там ждали Старик и Старуха, и их старый дом, который вовсе не был уже старым, а желтел на солнце свежеструганными бревнами и одуряющее благоухал сосновой смолой, горячим хлебом и парным молоком…