Налетели вдруг дожди

Ещё не кончилось лето, но природа подала людям знак: пора задуматься об осени. Холодными стали ночи, потускнели полевые цветы, жухлые травы запахли горечью. А потом налетели вдруг дожди, и последние летние дни пришлось наблюдать из окна, как старое кино – до того хорошее, что хочется ворваться в него, шагнув в экран.

Каждый раз в конце августа поэт тосковал тоской школьных лет. Ему казалось, что самое хорошее вот-вот закончится, и тогда начнётся всё самое плохое. Он считал дни до начала сентября и становился всё мрачнее: дожди не давали выйти из дому, а сердце поэта рвалось к его Музе, живущей на одной из соседних дач.

Дачный сезон грозил завершиться, а поэт так и не успел сказать ей ни слова о своей любви. Всё лето он покупал у Музы вишни, кабачки, цветную капусту, помидоры, яблоки – ведь сам поэт ничего не выращивал, кроме образов. Их руки встречались лишь тогда, когда поэт протягивал Музе презренный металл, а она, улыбаясь, отдавала ему купы овощей и груды фруктов.

Но, несмотря на то, что они налетели вдруг, дожди всё же радовали и вдохновляли поэта. Его духовное затворничество совпало с затворничеством физическим. Он принялся творить. Не так уж холодны были эти дожди, не так уж беспрерывны.

На даче поэта имелись зонт, плащ и сапоги. Не так уж невозможно было выйти из дому, поцеловать любимую руку и сказать живое слово…

Но – таковы поэты! Он с грустью сидел на веранде, смотрел на серебристые капли, стекающие с крыши одна за другой, и писал. Сиротливые буквы быстро покрывали дрожащий от ветра лист бумаги, словно сам поэт был дождём, окропляющим людские души. Вот что у него получилось:

Налетели вдруг дожди.

Август, ночь, конец недели.

Лета красного не жди,

Если разом налетели.

Тает липкое тепло,

Еле-еле солнце светит –

Лучше б вовсе в ночь ушло,

И не думалось о лете.

Вянут поздние цветы,

Дождь цедит по капле скуку.

Разве дашь при встрече ты

Узкую сухую руку?

Гордость выстудила нас

Дождевой холодной болью.

Одиночество подчас

Жалит сердце нам любовью.

Дождь не даст покинуть дом,

И уснёт. И станет льдом.

Поэт ни за что на свете не решился бы показать стихотворение Музе, хотя в нём не говорилось о чувстве прямо. Но самый намёк на чувство казался поэту дерзостью. А дожди всё шли – день за днём, не прекращаясь.

Дачники потихоньку стали возвращаться в город. Муза уже ничего не выращивала и не продавала. В её окне вечерами теплился жёлтый огонёк настольной лампы, похожий на печального мотылька, готового впасть в зимнюю спячку. И только ветер мог бы донести до Музы слова поэта, но и ветру не было дела до листка бумаги, забытого на холодной веранде.

Автор — Дубровина Мария.