Дождливый человек и питерский дождь

Это был чудесный вечер. Холодный, но уникальный. Шел дождь. Он сидел в своей маленькой квартирке с видом на старый ржавый двор, который продолжал желтеть под слезами дождя. Спасал только травяной чай, который согревал его такими вечерами. Еще можно бы было выпить кофе, ведь в Петербурге нынче модно пить кофе, особенно среди молодежи. Но он не любил его.

Так проходили почти все его вечера. Приход с работы, посиделки у окна с книгой и чашкой, и снова — дождь… Наверное, за это он и любил свой город — за постоянную тоску, невероятную грусть и желание в чем-то  раскаиваться. Быть может, он совершил тогда ошибку, переехав из солнечного Краснодара сюда, в дождливую столицу. Однако, что теперь об этом думать?

Так сложилось, что по жизни у него не было друзей. Нет-нет, это вовсе не тот факт, который заставлял бы окружающих сострадать и сочувствовать. Просто он был нелюдим, и от этого чувствовал себя свободным. Он всегда всем говорил, что без людей было бы лучше, даже не задумываясь, кто он сам на самом деле.

Раз в неделю к вечернему травяному чаю добавлялась новая книга. Он читал все, что ему хотелось. Порой это были романы Ремарка, иногда — оригинальные стихи Гюго, а изредка — даже невероятная фантастическая проза Булгакова. Он был на удивление спонтанным относительно литературы. Наверное, он стремился стать таким же, как питерский дождь — неожиданным и прекрасным.

В один из таких вечером, как обычно, он пришел с работы, заварил травяной чай и взял новую книгу со старой облезлой деревянной полки. На этот раз выбор пал на Джека Лондона. Открыв оглавление, по его лицу скользнула полная удовольствия улыбка: «белый клык». Одно из его любимых произведений. За окном по-прежнему шел дождь. Слабый, моросящий дождь. И погода стояла безветренная, поэтому его ржавому дворику с парой давно заброшенный уже качелей оставалось только грустить вместе с дождем.

Всю тишину оборвал внезапный звук. Нет, это был не стук дождя по подоконнику, ставший уже давно привычным. Это были даже не машины с трамваями, шорохи которых въелись в стены маленькой квартирки. Это был звон, отчетливый телефонный звонок. Старый, дребезжащий звук, ставший таким забытым в современном мире.

Сказать, что глаза его округлились — значит, ничего не сказать. Он даже выронил том Лондона из рук — так неожиданно прозвучал для него этот звук. Стало быть, в своем одиночестве он совсем забыл о том, что в его маленькой квартирке кроме чая и книг был еще и телефон.

Он медленно направляется в коридор к звонящему аппарату. Такое чувство, что он нарочно медлит — рассчитывая на то, что телефон замолчит. Но тот настойчиво продолжает звенеть, убивая тишину и звуки дождя в квартирке. В его глазах вдруг появился непонятный блеск, будто дождь вылил несколько слезинок ему прямо внутрь.

А может, это звонит мать? Которой не было слышно уже очень давно. Или отец решил приехать в командировку в Петербург, а заодно — повидаться с ним? А что, если кто-то из старых одноклассников или сослуживцев решились разыскать его? Разве можно упускать такой момент? Быть может, кроме дождя, в мире есть еще что-то важное и умиротворяющее?

Откинув всякую неуверенность, он метнулся к телефону. Словно титан, который тысячелетиями был закован в камень, он своими онемевшими руками быстро хватает телефонную трубку на спиральном шнурке. В квартире резко наступает тишина. Только стук дождя, да настольные часы тикают в безмолвии.

Его бархатный голос с надеждой произносит такое долгожданное «Алло». В эту секунду он ожидает услышать кого угодно. В его сознании переворачивается что-то, что говорит ему: «Дождь и книги с чаем — это не все, что должно быть у тебя. И этого у тебя никто и не отнимет!». За эту секунду, ожидая ответа, он успел вспомнить почти всю свою не короткую жизнь: от самого детства, в котором любил с отцом ездить в Адлер, к морю, до нынешних лет, когда он стал метеорологом, предсказывающим дождь.

На том конце провода раздались гудки. Видимо, звонивший подумал, что никого нет дома. А может быть ошибся. Еще возможно, что кто-то просто передумал звонить ему. Он не был разочарован. Просто его чувство переросло в дождь, который теперь лил не только снаружи, но и внутри. Сердце его билось, словно в тахикардии, а блеск в глазах сию же секунду превратился в слезу. Скупую мужскую слезу.

Спустя еще минуту он уже сидел на своем привычном месте — у окна, с чашкой травяного чая и книгой Джека Лондона. Лицо его было непоколебимо каменным и сухим, будто бы ничего и не было. Вокруг все застилала пустота и тишина, и лишь только дождь по-прежнему стучался к нему в окна.

Он жаловался ему на свои проблемы, плача и расплачиваясь за психологическую помощь чистыми стеклами. Но, в силу своего одиночества, он никогда не пускал дождь к себе. Так они и жили много лет. Изучая тишину, книги и город. Дождливый человек и питерский дождь.