В землю и в небо

В землю и в небо

Списки тех, кого она поминала за упокой, давно стали длиннее списков за здравие. Она уже почти не выходила из дому — разве что за хлебом. Но на кладбище приходила часто.

музыка дождя

Идти в гости теперь было некуда – она приходила сюда: к родителям, мужу, сыну, двум сёстрам, друзьям – ко всем. «На погосте – все мы гости», — шутила сумрачно. Она знала, что там, откуда приходит дождь, все они давно ждут её, радостно распахнув объятья, и не боялась смерти.

Когда же музыка дождя проливалась над миром, ей казалось, что она слышит голоса родных.

— Родная моя, Аннушка… — это как будто Саша, муж, окликнул. И голос у него восемнадцатилетний, как до свадьбы. Он, Сашка, просто так говорил, без хитростей:

— Замуж за меня хошь?..

— Ой, очень! Голодной и холодной была у них юность – нечего вспомнить из тех красот, что в сериалах показывают. У неё даже платья белого не было, но венчаться – венчались. И дождь был, как положено.

Всё по примете вышло: музыка дождя счастливую жизнь им принесла. А то будто женский голос плачет:

— Анюшка, дочка, солнышко моё. Кши-кши – полетели! На головку Ане сели! – из дальнего-дальнего детства. Это мама так с ней играла. Видела бы нынче мама Анину золотую головку! На Бабу-Ягу похожа стала дочка: седая, горбатая, в землю смотрят глазоньки – туда теперь и дорога.

А мама всё пела: «У моей у милой дочки глазки – синие цветочки». Выцвела, застиралась та синь, и глазки серыми стали, как небо в дождик. Льётся, плачет музыка дождя — словно дитя ревёт.

И сердце у Анны холодом исходит: раньше матери ушёл в сырую колыбель сыночек. Ему теперь шесть десятков было бы, а для неё – «шестьдесят годочков», всё равно – маленький. Со слабым сердцем родился, весь в мать. Но она-то много на своём веку повидала, закалилась, окрепла.

А он в заботе рос, в любви старел, да подточили его мелкие дрязги на работе. Не могла понять Анна, как такое случается, что нет войны, что хлеба всем довольно, а люди за безделицу убивать и мучить готовы…

Он, бывало, хорошо под дождик засыпал. Другие жалобились: «Не спит дитё», а у неё – мог и весь день проспать, только б музыка дождя за окошком звучала. И потом, взрослый уже, тоже дождик любил. Успокаивал он его.

Анна брела по кладбищу, по узким сырым тропинкам. Лапы елей задевали её, поливали водой, кололи, как воспоминанья. А музыка дождя и тут не отпускала, убаюкивала, качала в серой лодочке своей.

И ничего не было в этом особенно грустного, одна тишина. Так бывает, когда и болеть уже нечему. А у Анны и желаний не осталось, чтобы было, о чём радеть. Шла она покорная, свесив руки вдоль тела, смотрела в землю, видела – небо.

Автор — Дубровина Мария.

Поделиться:
1 комментарий
Юрий 09 ноября 2011

удручающий такой рассказ получился ..

Добавить комментарий