Под шум дождя

Под шум дождя

Каждый день родители ссорились. Каждый день Славик не знал, куда деться. Он засыпал с наушниками в ушах и готов был слушать даже радио «Шансон» — только бы не слышать их криков. Славик давно перестал вникать в суть этой войны. Он понимал только, что мать и отец неожиданно оказались совсем чужими друг другу.

под шум дождя

Под шум дождя он лежал в своей постели и думал о том, что года через три может так случиться, что и ему, Славику, понравится какая-нибудь девчонка. По — серьёзному понравится. Сейчас, конечно, рано, но лет в пятнадцать, наверное, будет уже как раз. И они начнут встречаться, потом поженятся, родят детей, а когда дети подрастут, поссорятся и захотят развестись. Зачем тогда всё это? Зачем любовь, и бывает ли она вообще? Только у четверых ребят в их классе мама и папа не разведены…

Слово «развод» особенно часто произносил отец. А мама неизменно упрекала: «Подумай о ребёнке!». Потом, когда их разгневанные голоса на кухне затихали, мама приходила к Славику, плакала и говорила: «Просто жизнь такая, сынок, собачья жизнь… А папа… папа – хороший». И в такие вот ночи, под шум дождя, он готов был отдать что угодно, лишь бы они никогда больше так не кричали друг на друга.

Славик понимал, что если им действительно так плохо вдвоём, он не должен мешать. И однажды, в очередной раз услышав мамино «подумай о ребёнке», он выпалил им с порога: «Разводитесь. Я уже взрослый!». Почему-то это подействовало и они замолчали. Но на следующий вечер всё повторилось.

Помирить их тоже казалось невозможным. Славика поначалу очень беспокоило, что они перестали спать на одной кровати, и он тайком подпилил алюминиевую ножку раскладушки, на которой – прямо в кухне – ночевал отец. Отец ругался и чертыхался, а потом устроился на лежанке  Славика, беспощадно прижав сына к непрогретой каменной стене. На следующий день раскладушку починили.

Этот план погорел, как и многие другие, и Славик чувствовал себя беспомощным. За окном шумел дождь, и под шум дождя Славик вспоминал прошедший день. В школе сегодня был осенний бал. Девчонки нарядились так, как будто они живут в волшебных замках и на днях рассчитывают выйти замуж за принца…

Славика всегда раздражали их детские глаза, накрашенные, как у взрослых, надушенные локоны, хрустящие платья – ему казалось, что к такой девчонке нельзя подойти, чтобы поговорить просто так, требовалось обращаться к ней в стихах и исключительно с предложением руки и сердца.

«Тьфу!» — мысленно сплюнул Славик, вспомнив, как смотрела на него Юлька Голубкова. И тут он почему-то представил её в бигудях, в домашнем халате, бледную и остроносую, с мешками под глазами. Представил крошечную кухоньку в хрущёвке, свою кухоньку (ведь куда же ещё он приведёт какую-нибудь такую Юльку?), орущий телевизор, её краску для волос на зеркале в ванной: «Сюда не заходи! Я буду краситься!».

Потом Славику вспомнился текст первой полученной им валентинки, которую тоже подарила Юлька, в прошлом году: «Милый Слава! Будь всегда таким милым, добрым и самым лучшем на свете парнем, какой ты и есть!». «Самым лучшем», — передразнил Славик, но всё-таки чему-то улыбнулся.

Дождь сильнее забарабанил по стеклу, и Славика обдало волной обиды. А почему, в конце концов, Юлька? Почему в бигудях, почему по хрущёвке? Почему обязательно им разводиться? «Хватит! Насмотрелся, — сказал он себе, — пусть они ссорятся, сколько влезет, а у меня всё будет по-другому.

Я выучусь, вырасту и выберу себе такую, с которой ни за что не расстанусь. А они пусть посмотрят каждый из своего угла, что у меня всё не так, как у них, что я научился кое-чему на их примере…».

Под шум дождя и не заметишь, как уснёшь. Славик и не заметил. Он уже спал, когда в комнату вошла мама, положила ладонь ему на лоб. Потом зашёл отец.

— Жар у него, Миша. Спирту принеси.

Мама положила на лоб Славика компресс и села рядом, отец не уходил:

— Жалко парня, Люда. Может, и правда, погодим?

— Погоди хоть годика три, если силы есть… — вздохнула мама. – Двенадцать лет – самый опасный возраст.

— Да я-то что? Это ты потерпи. У тебя-то сил хватит?

Мама замолчала горьким женским молчанием, которое означает, что слов у неё на душе слишком много, и трудно, и боязно их произнести.

— Я ведь люблю тебя, Миш. Любого люблю, всю свою жизнь, от первой встречи. Только… за что же ты… за что же мы так мучаем-то друг друга?!..

Мама не выдержала, зарыдала, закрылась ладонями, вышла из комнаты. Отец постоял секунду и вышел за ней. Среди ночи Славик проснулся от непривычной тишины: как-то благостно было в доме. Комнаты спали под шум дождя и ничего не помнили о прошлом.

Хорошо было и утром. Дождь кончился. Мама красила ресницы и, отскакивая от её карманного зеркальца, по потолку плясали солнечные зайчики. Из ванной доносился голос отца: папа… пел! Славик опаздывал, он, как обычно, был не в настроении и никак не мог найти джинсы.

Он заглянул в мамину спальню, случайно бросил взгляд на кровать и увидел две примятых за ночь подушки – две вместо одной.

Автор — Дубровина Мария.

Поделиться:
1 комментарий
Юрий 23 ноября 2011

даже прослезился ... Жаль, что для того, чтобы понять, что любишь - нужно пройти через что-то неприятное ..

Добавить комментарий