Первая гроза, которой никто не боялся

Родилась она в апреле. Два фиолетовых облака долго-долго бодались лбами, смотрели друг на друга хмурыми синими глазами, а потом, словно два строптивых барашка на горной тропе, хорошенько разогнались и поддели друг друга рожками, так что искры посыпались.

И появилась она. Гроза. Самая первая, пробная, светлая и свежая, с запахом просыпающейся земли, первых клейких листочков, густой после зимней пыли на городских дорогах. Небо задрожало, и пошёл удивительный дождь. Такой свободный, будто давным-давно уже просился он  к людям, будто ему не разрешали, прятали в глухой ватной комнате, в манежике из облаков, — а он опрокинул манеж и разорвал все преграды, осмелился и – пошёл!

Так малыш делает первые свои шаги. Он знает, что вот-вот упадёт, но радость переполняет его: «Он – сам!». Он касается босыми ножками мокрой травы, голубых дорожек в саду, блестящих  металлических крыш и чувствует: это  — холодное, то – колючее, а вот это – мягкое. Он болтает в воздухе крошечными ручонками и верит в их стихийную, никуда ещё не направленную силу… Таким был первый дождь, такой была первая гроза.

— Какая же ты гроза, если тебя никто не боится? – прошумело с неба облако-Папа.

— А вот я сейчас детей напугаю! – откликнулась гроза и раскатисто расхохоталась прямо над песочницей во дворе.

Дети изумлённо посмотрели на небо и начали улыбаться в ответ: таким весёлым показался им её смех, таким ласковым – дождик. Озабоченные мамы и няни потянули детей по домам, но те не хотели уходить, сопротивлялись, высовывали языки, чтобы поймать дождевую капельку.

— Дети тебя не боятся! – крикнуло облако-Мама.

— Тогда напугаю влюблённых! – решила гроза, и зашумела над садом.

Идущая по аллее пара показалась грозе подходящей: сосем юные, вряд ли даже восемнадцать исполнилось – тоже почти дети, к тому же, такие нежные… Гроза прицелилась, словно озорной Купидон и метнула рыжую стрелу на лужайку, к которой они приближались. Парень и девушка почему-то тоже засмеялись, и в первый раз со дня своего знакомства взяли друг друга за руки.

— Спасибо тебе, Гроза! – еле слышно прошептала девушка, подставляя губы ветру. —  Я так долго ждала этой минуты.

Ладонь её в любимой ладони стала взволнованно-холодной.

— Ха-ха-ха! Опять не вышло! – снова рассмеялись облачные родители.

— Старушка точно меня испугается! – подумала гроза, и хлопнула ставнями маленького домика, стоявшего на отшибе, на самом краю города.

— Ух, тоже мне! – высунулась на улицу старушка. – А давно, давно, надо сказать, не видела я такой славной грозы…

И вместо того, чтобы в страхе захлопнуть ставни, старушка оперлась локтями в подоконник и мечтательно подняла глаза к небу. Она стояла, вдыхала острые запахи проснувшегося мира, слушала дождь, похожий на громкие аплодисменты, и чувствовала себя молодой.

В юности она была солисткой оперного театра, и такие же аплодисменты не раз раздавались в её честь. Зал рукоплескал ей, как сейчас рукоплескали грозе деревья, из темноты партера влажно поблескивали чьи-то глаза. Иногда на них выступали слёзы. Так цветы увлажняются живительной дождевой влагой…

А теперь голос плохо слушался старушку, он старел, и с этим было трудно смириться. Но в тишине своей квартиры он частенько что-нибудь напевала. Вот и сейчас так радостно было вторить этой юной ликующей грозе.

Гроза решила, что снова пришла не по адресу, и, видно, никакая она не гроза, нет в ней ничего грозного, раз никто её не боится. Так молодая учительница в первый раз всплескивает руками над неуёмным морем детских голосов. Дети не слушаются, не боятся, чувствуя податливую доброту…

Ах, она просто не знала, что настанет день, когда и ей, повзрослевшей грозе, так захочется пролиться на землю чистой лаской, никого не смутить, никого не напугать, но омыть слезами света и тихой радости…

Автор — Дубровина Мария.